Блеск тела - Вадим Россик

Тут дед Брюсли, наконец, заметил, что Доброе Утро ставит кастрюлю на плиту.

– Не трогай чужие щи! Это же Морковка для себя варила!

Доброе Утро отмахнулся.

– Не беспокойтесь, мы одна семья.

Дед Брюсли пожал плечами и вернулся к прежней теме:

– Но я господину Фруткову высказал напоследок все, что о нем думаю. Мол, ворюга вы. Так ему прямо в лицо и сказал. Кровосос! Ограбили меня, других пенсионеров. Миллионы ведь этот клещ у нас украл!

– А он?

– Он заржал как жеребец и спросил, откуда у пенсионеров такие деньги. Твою в колено! Сталина на него нет!

Чтобы успокоиться, побагровевший дед Брюсли сделал большой глоток спорыша. Скривился. Глядя на него с состраданием, Доброе Утро непроизвольно скривился тоже. В кухню протиснулся Очкарик. Он устроил свое длинное тело на табурете у стены, открыл книжку с многообещающим названием «Как сделать водку из чайного листа» и принялся за чтение. Челюсти Очкарика равнодушно жевали мятную жвачку. На запах щей из своей комнаты выглянула Морковка. Она покрутила носом, потом крикнула в кухню:

– А ну признавайтесь соседи! Кто взял мой обед?

Разливая по тарелкам горячие щи, Доброе Утро весело сказал:

– Обещаю в качестве компенсации, завтра испечь пирог с рыбой.

Морковка улыбнулась ему из коридора.

– Лю тя!

Она любила рыбный пирог. Размечтавшись, Морковка опрометчиво достала сигарету из мятой пачки. Дед Брюсли недовольно посмотрел на девушку.

– Алёна, мы договаривались, что ты будешь курить только в своей комнате. Подумай о здоровье. Не замутняй свое ци!

Морковка беспечно махнула рукой с сигаретой.

– Мне можна. Я девачко.

Все же она спрятала сигарету обратно в пачку. Очкарик вынул изо рта серый комочек жвачки, положил его на стол и начал шумно хлебать щи, не отрываясь от книжки. Доброе Утро тоже энергично заработал ложкой. Дед Брюсли налил себе жасминового чая и нудно забурчал:

– Хотите жить против часовой стрелки – живите. Мне на вашу ориентацию параллельно, трахайтесь хоть с ежами, но за квартиру нужно платить! Не забывайте вовремя отдавать кесарю кесарево, а слесарю слесарево.

Морковка сделала вид, что внезапно оглохла. Очкарик ничего не сказал потому, что читал и не хотел отвлекаться. Рот Доброго Утра был занят капустой. А дед Брюсли продолжал прессовать:

– Вот выгоню вас всех на улицу и что вы будете делать? Клеить объявления на заборах: «Молодая семья, три человека, без детей, снимет квартиру»?

Доброе Утро прессинга не выдержал.

– Через неделю мы заплатим.

Дед Брюсли ехидно сказал:

– Конечно, заплатите, а еще обезьяны летают. Совет непальских мудрецов: «Никогда не делай сегодня то, что можешь не делать никогда».

– Это как? – не понял Доброе Утро.

– Это означает, что я тебе не верю, Жека, – признался дед Брюсли.

– Честное слово, заплатим!

Очкарик с удивлением посмотрел на друга. Морковка, стоя в коридоре, тоже заинтересовалась. Доброе Утро широко улыбнулся и объявил главное:

– Но для этого мне необходимо съездить в Москву. Туда-сюда. Ну, вы понимаете.

Дед Брюсли кисло сказал:

– Туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно? Знаю я ваши извращенские прихваты!

– Это загадка про качели, дед, – возразил Доброе Утро. – Я серьезно говорю. Мне нужно к следующему понедельнику отвезти в Нерезиновую одну штуку. За это пообещали хорошие деньги. Я даже аванс уже получил. Осталось только найти машину.

– Самосвал подойдет? – насмешливо спросила Морковка из коридора.

– Нет, конечно. Что-нибудь стремительное и сексуальное, – мечтательно закатил глаза Доброе Утро.

Морковка захихикала.

– Ага, вон «говнолада» деда отвечает самому изысканному вкусу.

Дед Брюсли встрепенулся, как дряхлый кавалерийский «росинант», услышавший звук боевой трубы.

– А что? Да моя «ласточка» любому «мерсу» фору даст! Я недавно перебрал всю ходовую.

– Ваш «боливар» не выдержит даже двоих. Это не машина, а конструктор для самых тупых, – с презрением изрек Очкарик из-за своей книжки.

Дед Брюсли даже задохнулся от возмущения. Пока он восстанавливал дыхание жасминовым чаем, Доброе Утро спросил Очкарика:

– Ты поедешь со мной? Мне понадобится помощь. Та штука довольно тяжелая.

Очкарик отрицательно помотал головой.

– Нет, вряд ли. У меня послезавтра в «кульке» пересдача «хвостов».

Очкарик вообще-то был студентом второго курса культпросветучилища и домоседом.

Дед Брюсли, вернув посредством чая душевное равновесие, снова встрял в разговор:

– А за бензин заплатишь?

– Да, мне дали энную сумму на дорогу.

– А за провоз?

– Двести долларов водителю. И за квартиру отдам долг. Когда вернемся обратно в Питер.

Дед Брюсли недоверчиво посмотрел в дружелюбное лицо Доброго Утра.

– Ох, что-то я сомневаюсь, Жека! Боюсь я тебя одного отпускать. Уедешь в столицу и плакали мои денежки.

– У вас Очкарик останется в залоге.

– Да что мне взять с твоего Очкарика? Очки?

Очкарик не реагировал. Он увлеченно читал про водку из чайного листа.

Дед Брюсли печально произнес:

– Меня с работы уволили, Морковке не платят, а тут еще ты сбежишь. Как тогда жить? На одну военную пенсию? Я же не маршал.

– Да не сбегу я!

Дед Брюсли принял решение:

– Ты мне не оставил выбора, Жека. Совет непальских мудрецов: «Надейся на Будду, но всегда запирай свою квартиру». Придется мне везти тебя с твоей штукой в Москву.

Очкарик поднял глаза от книжки.

– А что, у непальских мудрецов были квартиры?

Дед Брюсли пропустил его неуместный вопрос мимо ушей и задал свой:

– У кого в Москве мы остановимся?

Доброе Утро пожал плечами.

– Не знаю. У меня там никого нет.

Морковка, слушавшая их разговор, сказала:

– В Москве живет моя дальняя родственница – тетя Галечка. Остановитесь у нее. Я могу ей позвонить и договориться.

– Это, наверно, дорого выйдет? – засомневался практичный дед Брюсли.

– Не думаю. У нее большая квартира, а живет она одна. Пенсионерке любая копейка лишней не будет.

– Отлично, Алёна! – обрадовался Доброе Утро. – Сегодня же обязательно позвони своей родственнице.

Дед Брюсли вслух начал прикидывать:

– Значит так. От Питера до Москвы примерно семьсот километров. Около десяти часов езды. Если вечером выехать, то утром уже будем на Красной площади.

– Нам еще нужно забрать ту штуку, – напомнил Доброе Утро.

– Тогда, Жека, заканчивай трапезничать; давай собираться. Пакуй баулы – дорога дальняя, – скомандовал дед Брюсли, поднимаясь с места. – Что за штука-то, если не секрет?

– Скоро сами увидите…

9. А в это время в особняке Фруткова

– Вы у меня пенопласт будете жрать, ёпта!

Куала и Лумпур стояли навытяжку перед Фрутковым и виновато смотрели на него, как коты, нагадившие ночью в хозяйские тапки.

Фрутков проводил разбор полетов. Он, в свою очередь, смотрел на корейцев с презрением, как смотрело бы светило орнитологии на обыкновенных городских воробьев у помойных баков. На лице Фруткова не было обычной большой улыбки – один большой нос.

– Я ваш бог, ёпта! Условно говоря, это я вам придумал троллейбус, туалетную бумагу и пиво. Научил играть в футбол. Запретил есть людей. Показал деньги. В общем и целом, я ваше всё!

Куала и Лумпур не возражали. Они стояли, не шевелясь, со своим обычным замороженным видом. Черные, непроницаемые для солнечного света, глаза Куалы и Лумпура не моргали. Брат с сестрой были похожи на больших опасных нэцкэ – японские фигурки из слоновой кости. Вообще-то корейцев звали по-другому, но Фрутков не мог запомнить трудные азиатские имена, поэтому называл их Куалой и Лумпуром. И тут совершенно не вовремя зазвонил сотовый телефон: «Дети капитана Гранта», Исаак Дунаевский «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер…». Фруткову пришлось отвлечься от разборок в Маленьких Кобеляках. Это коррупция верхних эшелонов власти подняла свою уродливую голову.

– Как дела с моим бриллиантом, тырщик? – спросил Человек с Вертикали из своего бюрократического далёка. Впрочем, спросил добродушно.

– Все путем, Гений Эрастович, – заверил важного кремлевского человека Фрутков.

– Я ведь жду, – ненужно напомнил Человек с Вертикали. – Ты, вообще, чем там занимаешься, тырщик?

– Тружусь как пчёл, Гений Эрастович. Организую безопасную доставку, – слукавил Фрутков. – Сами понимаете, дело не простое. Такое сокровище с кем попало не пошлешь. Тут лоханешься и «Сверкающий Могадишо» может исчезнуть как конфета в детском доме. Бесследно!

«Господи! Что я несу!» – мелькнула паническая мысль в голове Фруткова, но шок и трепет перед всемогущим слугой народа не давали сосредоточиться и придумать нечто более серьезное.

Человек с Вертикали, с готовностью, предложил:

– Так ты только скажи! Я завтра же пришлю зеленых человечков и конец кино.